«Сказали, люди они непростые». Бывший инспектор заповедника «Кивач» рассказал о вип-рыбалках, к которым его принуждало руководство

Бывший инспектор «Кивача», одного из старейших заповедников России, утверждает, что еще пару лет назад его руководство принуждало проводить приватные рыбалки и прогулки для чиновников и других высокопоставленных гостей со всей России. Так ли это? Мы поговорили с нынешними и уже уволенными сотрудниками, а также руководством «Кивача» и надзорными органами, узнав об этой и других проблемах заповедника.

Заповедник «Кивач» создали в 1931 году по инициативе Академии наук СССР. Место это удивительное: на сравнительно небольшой площади в 11 гектаров обитают 47 видов млекопитающих и 218 видов птиц, в том числе краснокнижные скопа и орлан-белохвост. Растений — 790 видов, учитывая еловые и сосновые леса возрастом от 150 до 450 лет. Кроме того, водопад Кивач — второй по величине, после Рейнского, равнинный водопад Европы. При «Киваче» есть поселок, где живут его сотрудники. Раньше местные составляли основной «костяк» коллектива заповедника, сейчас это — четыре научных сотрудника и еще около десятка нынешних и бывших работников.

«Кивач» поделен на три зоны: охранную — в ней позволено находиться туристам, а местные жители могут даже собирать ягоды и грибы; заповедную зону — она только для сотрудников; «зону покоя» — территорию, на которой находиться нельзя никому. За нарушение, согласно Ст. 8.39 КОАП, грозит штраф в размере от трех тысяч до четырех тысяч рублей с конфискацией орудий совершения административного правонарушения для граждан и от 15 до 20 тысяч рублей для должностных лиц.

Максим Щербин, бывший старший инспектор по надзору в области охраны окружающей среды, работал в «Киваче» с сентября 2011 года. Следил за тем, чтобы на охраняемую территорию не проникали нарушители: патрулировал заповедник пешком, на служебной машине, по водоемам — на лодке, зимой — на снегоходах.

Работал и на кордоне рядом с границей между охранной и заповедной зонами, что проходит по озеру Мунозеро. Но, спустя пару лет работы, на кордоне им, инспекторам, появляться запретили.

— Мы узнали, что там началось строительство: домик, где раньше жили инспекторы, расширили, сделали ремонт, появилось несколько гостевых комнат, рядом — баня, — вспоминает Максим. — А в июне 2013 года меня вызвали сопровождать странную компанию: двое мужчин, не в пиджаках и галстуках, конечно, но видно — люди представительные. Начальство велело мне в рабочее время свозить их на озера Сандал и Сундозеро, как бы вскользь сообщив, что люди они непростые. Эти два водоема не входят в состав заповедника, но я все равно напрягся — такие «прогулки» не для меня. Первый день мы провели на одном озере, второй — на другом. Они рыбачили и почти все время молчали. Кормили их в «Киваче», организовывали трансфер, ночевали они там же, в гостевом доме. Не поймали почти ничего — начало сезона, клева не было. Я вернулся и заявил, что такой фигней заниматься больше не стану.

Тем же летом 2013 года Щербина на пару недель временно сделали и.о начальника охраны. В одно из дежурств приехала целая делегация велосипедистов. Люди заявили Щербину, что у них есть договоренность: маршрут их похода должен проходить через заповедник.

— Я был категорически против, — говорит он. — Но замдиректора по научной работе и экологическому просвещению Ольга Фомина их пропустила без моего ведома. До недавнего времени в интернете можно было даже фото того похода найти: десять-пятнадцать человек с велосипедами вброд переходят реку как раз в том месте, куда ученые искусственно заселяли пресноводную жемчужницу, пытаясь восстановить нерестилище лосося. Мы тогда с Фоминой жутко поссорились.

Слова Щербина подтверждает Тимофей Журавлев, также работавший инспектором в заповеднике с 2012 по 2014 годы. В дни проведения того велопохода он работал и был предупрежден о том, что в заповедник нужно впустить делегацию.

— Все члены той группы получили официальное разрешение от руководства заповедника, — говорит Журавлев. — Такие случаи бывали: если была бумага от директора и начальника охраны, людей штрафовать было нельзя.

С 2013 года, говорит Щербин, на него стало давить руководство заповедника: в особенности, начальник охраны Станислав Логинов. Так, вместо патрульной службы он перевел Максима к шлагбауму, лишил права пользования служебным автомобилем, Шербину также урезали персональный коэффициент.

— Зарплата сотрудников заповедника состоит из оклада, северных и районных надбавок, прибавки за выслугу лет и персонального коэффициента, — объясняет он. — Этот коэффициент мне понизили, и если раньше я получал от 30 до 40 тысяч, то с тех пор — 16. Причем я был не один такой. Мой напарник Сергей Гильбо, работавший инспектором с 89-го года, тоже стал получать копейки. Вообще сложилось ощущение, что «неугодных» — а в их число попали и старые сотрудники — стали выживать, а на работу устраивали только людей из Петрозаводска.

Кульминацией конфликта стал странный эпизод, случившийся в канун Нового 2014 года: Щербина и Гильбо обвинили в избиении «конкурента», который вместо них стал работать на кордоне. Инспекторы якобы приехали на Мунозеро, стали угрожать и даже распускать кулаки. Об этом Щербин и его коллега узнали от Логинова.

— Он вызвал нас и в лоб: так и так, зачем парня избили? — горько улыбается Максим. — Якобы мы требовали, чтобы тот рассказал, какая у него зарплата. Конечно, мы с Гильбо опешили. В избиении мы, конечно, не признались — потребовали устроить очную ставку, поговорить при свидетелях с тем парнем. Но нам ее так и не устроили. Написали объяснительную — на том дело и затихло.

В конце 2015 года у Максима родился второй ребенок, и он решил уйти в декретный отпуск. Когда, спустя полтора года, он вернулся, в «Киваче» его ждали нерадостные перспективы.

— На моей должности уже работал новый сотрудник, зарплата у меня по-прежнему была мизерной, плюс расходы на дорогу из Петрозаводска каждый день — оставалось тысяч восемь, — вспоминает Максим. — Ни под какую категорию на увольнение я не попадал, а избавиться от меня им очень хотелось: у меня есть аудиозаписи моих с Логиновым бесед, во время который он мне прямым текстом говорит: «Ты должен уйти, ты не будешь здесь работать». В итоге я плюнул, потребовал «парашют» в виде полугодовой зарплаты и уволился.

У руководства заповедника другая точка зрения на этот конфликт. Директор Сергей Кожевников утверждает, что с Щербиным «из-за внутренних конфликтов» отказались работать другие инспекторы — вот его и пришлось уволить. А на ту самую «рыбалку для двоих» Щербин якобы вызвался поехать сам.

— Кто-то из местных попросил нас тогда сопроводить этих чиновников на рыбалке, — говорит директор «Кивача» Сергей Кожевников. — Это практика стандартная: хотите подзаработать — сопроводите гостей. Такие люди обращаются не только к заповеднику, но и к местным жителям. Наш начальник охраны тогда своих сотрудников спросил, у кого есть желание поехать. Максим вызвался. Это была его инициатива, а не заповедника. И он заработал деньги на этой рыбалке.

Про велопоход в 2013 году, участники которого шли по месторождениям жемчужницы, Кожевников помнит. Но утверждает, что тогда ученые еще не начали в этом месте свои работы. Хотя сайт «Заповедная Россия» также как и Щербин, утверждает, что расселение жемчужниц продолжалось в период с 2012 по 2014 годы.

— Да ничего там не вытоптали, вы что! Это же водный порог и камни. Пройти там пешком и на велосипедах — это не на машине или мотоцикле проехать, — отмахивается Кожевников.

При этом велопоход проходил от Кивача до деревни Викшица, и даже по карте видно — это заповедная зона. Но Кожевников отвечает, что «они всего один раз это разрешили».

— Это был всероссийский веломарафон, в сопровождении инспекторов, без повреждения природы, — говорит он, подчеркивая, что плату за выдачу таких пропусков заповедник не берет.

«Приватных» рыбалок и походов на территории заповедника, утверждает Кожевников, тоже нет. Раньше — были. Сейчас — нет.

— Прежний директор заповедника Алексей Арбатов устраивал такие вип-выезды (ходили слухи, что против экс-директора возбудили уголовное дело о растрате бюджетных средств, но что с предшественником стало, Кожевников не знает — Прим.авт.), и я на второй месяц своей работы в 2013 году поймал на территории «Кивача» целую группу полицейских и работников прокуратуры — они спокойно рыбачили. Охраны тогда в «Киваче», фактически, не было. Нам приходилось заново восстанавливать всю службу инспекторов. Cейчас я в них полностью уверен, поэтому версия Щербина о том, что он пошел против системы и был уволен — неправда.

Начальник инспекторов, замдиректора по надзору в области охраны Станислав Логинов (тот самый, с кем был конфликт у Щербина) рассказывает, что они регулярно ловят высокопоставленных чиновников на нарушениях заповедной зоны:

— Они все пытаются козырять чинами, достают «корочки», обещают «проблемы», — говорит он. — И судьи попадались, и руководители служб, недавно вот с начальником карельской таможни судились — не хотел платить штраф за рыбалку в неположенном месте.

При этом на вопрос, случались ли в заповеднике платные рыбалки и другие выезды, Логинов сначала ответил категорически отрицательно. Но когда мы упомянули Максима Щербина и озвучили его претензии — Логинов вспомнил «об одном таком случае».

— Насчет Щербина — я вам доказать ничего не смогу, — отвечает Логинов. — У меня в подчинении 10 человек. Они в лесу видят больше, чем я. И потом кто-то из них вдруг на каком-то празднике проболтается, что где-то были платные «покатушки». Мое дело — проверить информацию. И действительно, год назад выяснилось, что один предприимчивый инспектор возил людей в заповедную зону на снегоходах. Я его вызвал, говорю: увольняйся, доверие потеряно. Это я сейчас не о Щербине говорю, нет. Своим сотрудникам я должен доверять, они идут охранять наше богатство, заповедник, и я должен быть уверен, что они не станут там рыбачить, охотиться и жечь костры.

При этом на вопрос, на каких основаниях уволен Максим Щербин, Логинов так и не ответил.

Как оказалось, в федеральный заповедник, мягко говоря, нечасто наведываются контролирующие органы. Раз в год внепланово приезжают специалисты Росприроднадзора — проверить подготовку «Кивача» к пожароопасному периоду. Последняя плановая проверка была почти два года назад.

— Последняя плановая проверка заповедника проведена 30 июня 2017 года, — рассказала пресс-секретарь карельского отделения Росприроднадзора Татьяна Ильмаст. — Установлено, что учреждение, в основном, выполняет возложенные на него природоохранные задачи. В ходе проверки было выявлено одно нарушение, которое было устранено в срок.

А вот пресс-секретарь карельской прокуратуры Татьяна Кордюкова рассказывает, что последний контакт сотрудников ведомства и руководства заповедника был очень неприятным. В 2018 году прокуратура потребовала у заповедника вырубить часть деревьев вдоль линии ЛЭП — это требовалось по нормам пожарной безопасности. Руководство заповедника это делать отказалось.

— Директор Кожевников вел себя беспардонно, жаловался на прокуратуру во все инстанции, не пускал сотрудников ведомства на территорию, — вспоминает Кордюкова. — В итоге в суде обеим сторонам удалось договориться, но та история, так сказать, могла отбить у сотрудников прокуратуры желание проводить проверки в «Киваче».

Источник