Карбалевич: Как получилось, что талантливый популист потерял свой прежний электорат?

Кратко

Александр Лукашенко начинал свою политическую карьеру как подлинно народный кумир. Он тщательно выстраивал образ «народного президента», «всенародноизбранного». Любил рассказывать, как во время первых президентских выборов 1994 года люди, которые долго лежали больные, вдруг вставали на ноги, только чтобы за него проголосовать, пишет в своем блоге на Радыё Свабода Валер Карбалевич.

Действительно, в 1990–2000-х годах Лукашенко попадал в фокус общественных ожиданий белорусов. У него была обостренная политическая интуиция, природное чутье, инстинктивное ощущение правильного хода или угрозы, способность чувствовать нацию и адекватно отражать ее ментальные импульсы.

И куда все это делось? Как так получилось, что талантливый популист вдруг в 2020 году стал фигурой, которую, мягко говоря, сильно не любит большинство белорусов? И ему приходится с автоматом и в бронежилете прятаться в резиденции от огромной народной толпы.

Причин много. Упомянем лишь некоторые.

С самого начала Лукашенко взял курс на реставрацию основных элементов советской системы, создал консервативную модель, которая сохраняла экономический и социально-политический статус-кво. Однако она не могла обеспечить экономическое развитие. В последние десять лет средняя зарплата в стране в реальном выражении уменьшилась. Не случайно Лукашенко постоянно апеллирует к 1990-м годам, а не сравнивает нынешнюю ситуацию, например, с 2010 годом. То есть 10 лет — это достаточный срок, чтобы понять, что с Лукашенко белорусы не имеют перспектив роста благосостояния. Нынешние 500 долларов – это потолок, больше уже не будет. А это значит, что он – кандидат безнадежности.

Хотя такая модель блокировала развитие, однако совсем законсервировать общество в XXI веке в центре Европы она не могла. Менялась социальная структура общества. Доля государственного сектора, несмотря на финансовую поддержку со стороны правительства, уменьшается, увеличивается количество людей, работающих в структурах частного бизнеса. Появились новые сферы экономики (IТ и другие.)

В конце концов, произошла смена поколений. Те ценности, которые защищал Лукашенко и которые положительно воспринимались людьми пожилого возраста, абсолютно не понятны молодежи. За 26 лет риторика Лукашенко не изменилась. Он называет интернет «помойкой», повествует о козочках и домашней живности в своем хозяйстве. Призывает в век высоких технологий учить детей в школе прежде всего работать на земле. Лукашенко даже не заметил, что он и страна живут в разных исторических эпохах. Идя «от Земли», Лукашенко выстраивал Беларусь под свое патриархальное мировоззрение. И не осознавал этого. Неслучайно Светлана Тихановская, за которую, вполне вероятно, проголосовало большинство белорусов, – полный антипод Лукашенко абсолютно во всем.

Нельзя сказать, что Лукашенко совсем не способен меняться. Можно вспомнить, как он эволюционировал в начале 1990-х годов от последовательного демократа и борца с советским тоталитаризмом до реставратора основных элементов советской системы. Он следовал вслед за электоратом, двигался за его политическими зигзагами.

Почему же, оказавшись на вершине власти, он проявил себя неспособным к эволюции, не смог меняться? Тут несколько ответов.

Созданная Лукашенко консервативная социальная модель была оптимальной для удержания власти. Она довольно органична, все ее элементы взаимодополняемы, поддерживают друг друга. Изменение модели создавало большие риски для его власти, чем сохранение статус-кво.

Кроме того, за много лет единоличной власти Лукашенко так к этому привык, что не способен делиться даже малым куском ее, воспринимать оппонентов. А любая реформа политической системы создала бы новые центры власти, кроме президентского. Как известно, власть портит человека, а абсолютная власть портит абсолютно.

И самое главное.

26 лет единоличного правления при отсутствии полноценной обратной связи с обществом не прошли бесследно. В таких условиях политическое чутье, которое ранее не раз спасало Лукашенко в критической ситуации, притупляется, атрофируется. Он больше не испытывает электрическое поле социума, которое не измеряется даже социологией. Самозабвенное очарование властью превращается в самоинтоксикацию. Эта закономерность касается всех диктаторов, которые долгое время находятся у власти. Без исключения.

Лукашенко в последние годы стал позволять себе вещи, которые можно рассматривать как вызов для общественной морали. Например, он часто появлялся на публике рядом с красивыми молодыми девушками. Причем не только во время отдыха. Красавицы стали сопутствовать ему и в рабочих поездках. Президент предстал в образе некоего Восточного властителя эпохи Средневековья. Что, разумеется, не добавило ему уважения со стороны белорусов.

Политическая судьба Лукашенко – это прекрасная иллюстрация известного изречения, что от любви к ненависти – всего один шаг. Он показывает, как можно превратиться из «народного президента» в правителя, напоминающего латиноамериканских диктаторов 1950–1960-х годов, то есть удерживается при власти исключительно на штыках. Сейчас Лукашенко действует по принципу «после меня хоть потоп», не заботясь о том, в каком образе он останется в истории.

Он потерял шанс вовремя и почетно уйти с должности. А это можно было сделать даже красиво. Теперь, чем бы ни закончилось нынешнее противостояние между режимом и народом, его уход в любом случае будет позорным.

Если бы это была трагедия только одного человека – то еще полбеды. Как писал Иосиф Бродский, в настоящей трагедии погибает не герой, а хор. Весьма вероятно, что в Беларуси — как раз такой случай.

Мнения, высказанные в блогах, передают взгляды самих авторов и не обязательно отражают позицию редакции.

Источник