«Белорусский протест — это не просто «улица». Эксперты о том, почему нельзя допустить силовой фазы

— Нашу ситуацию вообще неуместно сравнивать с событиями в Украине и Кыргызстане. Там совершенно другая политическая культура, сила государства. В нашем понимании: в Кыргызстане нет государства, там большая договорная территория, — комментирует Андрей Поротников, руководитель аналитического центра Belarus Security Blog. — Сейчас вопрос не в том: мирный протест хорош или плох. На сегодняшний день — это единственный доступный формат, который дает высокие шансы на победу, и уже многое дал. Если бы не было мирных протестов, не было бы вообще никаких разговоров про конституционную реформу.

— Многие на это ответят: этими разговорами отводят от главного — результатов выборов и насилия, примененного 9−11 августа.

— Не совсем так, это способ разрешения кризиса, а внимание все равно остается на тех событиях, которые были. Ключевой вопрос: будет ли Конституция принята всеми слоями общества? Признать ее могут только в том случае, если она будет учитывать интересы максимально широких кругов и самое главное — после принятия Конституции незамедлительно будут проведены выборы по международным стандартам, которые Беларусь обязалась соблюдать.

— Конституция же не сегодня-завтра будет приниматься.

— Есть разные мнения, некоторые товарищи в Кремле считают, что уже зимой нужно проводить выборы по новой Конституции.

По мнению Андрея Поротникова, если мирные протесты сменят формат, то выиграет от этого только власть, поэтому «нужно отключать эмоции и включать мозги».

— При переходе к насильственному протесту у митингующих не будет никаких шансов. Во-первых, режим полностью переигрывает и по части материально-технического обеспечения, и по части к готовности подавлению протестов. Он готовился к этому с 2014 года после событий в Украине и за шесть лет во многом преуспел. Поэтому при начале фазы вооруженного восстания силовики попадают для себя в зону комфорта, — уверен Андрей Поротников. — Во-вторых, в силовом противостоянии значение имеет силовой ресурс, а не политический или юридический. Те протесты, которые происходят сейчас, они в принципе правомерны и политически оправданы. И в этом плане действия режима выглядят более ущербными, а сам режим находится в более слабой позиции. По сути, он реагирует на проигранные выборы, в связи с этим такая жестокость и такое поведение.

— Как только все перейдет в фазу силового противостояния, то ни про какие выборы, политические процессы и юридические нормы никто уже не будет вспоминать. Победителем будет тот, у кого будет больше танков, поэтому переход к силовой фазе — это игра в пользу властей. Люди, которые к этому призывают, либо не понимают этого, либо, наоборот, очень хорошо все понимают, и, полагаю, получают за это деньги. Фактически это будет означать замораживание ситуации на долгие годы вперед, потому что вооруженный конфликт повлечет за собой введение специальных режимов. Например, введение чрезвычайного или военного положения, в течение которых выборы не проводятся. Как показывает опыт некоторых стран, такие режимы могут длиться десятилетиями. Это будет означать консервацию ситуации почти навсегда. На мой взгляд, призывы к украинскому или киргизскому сценарию являются провокацией в интересах власти, потому что она стала проигрывать в Кремле и ее поддержка там уже неоднозначная.

— Жесткие задержания во время последнего воскресного марша — это подталкивание людей ответить насилием на насилие?

— Да, в том числе это реакция на встречу в СИЗО КГБ. Лукашенко пошел встречаться с людьми, которых еще недавно называл марионетками, преступниками. Его поход к ним — это проигрыш и демонстрация слабости политической позиции. И жесткое подавление воскресного марша как раз связано с необходимостью компенсировать это впечатление. Нужно показать: режим не проиграл, он силен и это был визит доброй воли, а не визит, предваряющий капитуляцию. Еще раз повторюсь, подталкивание протестующих к насилию очень комфортно для власти и 100% выигрышная для нее ситуация.

Эксперт не согласен с мнением, что за два месяца нет серьезных результатов протеста.

— Этот режим консолидировался и создавался 26 лет, за два месяца он не рухнет. Даже после смены власти потребуется еще несколько лет, чтобы привести страну к чему-то приличному. Но уже сейчас могу сказать: добились протестующие очень многого. Протесты стали частью общественной культуры, это значит, что будут жить своей жизнью очень долго. Это важно с точки зрения общественной психологии. Кроме того, есть поддержка мировых держав, а сам режим оказался в политической изоляции. Его не поддержали ни Китай, ни Кремль. Давайте будем реалистами: в Москве уже идут смотрины белорусских политиков, которых она готова будет поддержать на ближайших выборах. Лукашенко утратил монополию, чтобы выступать основным и единственным партнером Москвы в Беларуси.

О важности сохранить протест мирным говорит и бывший сотрудник МВД, член Координационного совета Юрий Гуща. Он отмечает: мирный протест — не значит «покорный и молчаливый протест», который готов забыть о насилии со стороны силовиков.

— Переход протеста от мирного к вооруженному — это очень опасный путь, перед перспективой которого мы рискуем сейчас оказаться. Путь — недопустимый и влекущий серьезные последствия как правовые, так и политические, — отмечает наш собеседник. — С другой стороны, мирный протест — это отнюдь не безмолвный протест, который никак не реагирует на факты явного превышения власти со стороны так называемых органов правопорядка. И когда мы говорим о том, что белорусов призывают сменить тактику и уйти от мирного характера протеста к радикальному, давайте разберемся: а кто призывает? Из чьих уст возникли такие призывы? Как показывает анализ последних событий, именно власть и подталкивает людей к радикализации. Например, применяя насилие к пенсионерам, к мирным протестующим — спецсредства (водометы, перцовый газ, резиновые палки). И при этом делает откровенно опрометчивые заявления о готовности применять боевое оружие. Всякая эскалация и предупреждения власти о возможности идти на крайние меры — крайне опасны. Где гарантия, что этим не воспользуется какая-нибудь третья сила, которая в накаленной до предела обстановке не начнет стрелять по обеим сторонам?

— Что касается белорусских мирных протестов как явления, то они, вопреки существующему мнению, показывают высокую эффективность, — уверен Юрий Гуща. — Они уже рассматриваются как феномен и приковали к себе внимание всего мира. Ими восхищаются, их изучают, но самое важное — на какие подвижки они толкнули власть. После выборов она говорила: ни с кем разговаривать не будет, тем более с улицей, так как ее представляют политические авантюристы, проплаченные Западом люди. И уж тем более власть никогда не станет разговаривать с теми, кого мы называем политзаключенными. И что произошло? Лукашенко поехал договариваться в СИЗО КГБ о конституционной реформе с этими самыми политзаключенными! За очень короткий срок власть, до сих пор считавшаяся сильной и монолитной, прошла путь от публичного отрицания к публичному признанию необходимости диалога. И еще — белорусский мирный протест повлиял на пересмотр определенных стереотипов на них в России. Сравните заявления российского министра Сергея Лаврова в августе и сейчас.

— Юрий, в одном из интервью вы говорили, что «милиция слаба над мирными протестами». Почему?

— Во-первых, подготовленных сил не так много и в ход уже задействуются все, начиная от оперативных подразделений до курсантов и преподавателей Академии МВД. Во-вторых, этих сил и средств изначально оказалось намного меньше, чем обычно себе представляют люди. В первый эшелон сдерживания протестов оказались брошены все силы, без формирования резервов, ротации и это привело к тому, что бойцы очень устали, а заменить их некем. А вообще вся милиция и войска реально устали, работают круглосуточно на усиленном варианте несения службы начиная с июля и на пределе своих физических возможностей. Никто из больших милицейских начальников не думал, что так все затянется: все рассчитывалось на то, что справиться с народом удастся блицкригом — за два дня. Ситуацию усугубляет то, что никто из них не может предвидеть, сколько еще так придется работать, но все уже поняли: это надолго. Особо стоит отметить, что правоохранители, работающие на митингах, крайне плохо управляются, тактика их действий в особых условиях массовых мероприятий не выдерживает никакой критики. Достаточно проанализировать хотя бы, как непрофессионально используются те же водометы — протестующим достаточно пары минут, чтобы вывести их из строя, а большая часть резервов емкостей водометов тратится на загрязнение асфальта и окон домов.

А еще сотрудники милиции наконец стали понимать картину происходящего и на себе ощущать, как к ним относится белорусский народ. Если раньше в своих действиях они рассчитывали на анонимность, которая позволяла делать многое безнаказанно, то сейчас столкнулись с деаноном. Это деморализует и вызывает страх перед будущим, перед перспективой ответственности. И количество задержанных во время мирных акций не свидетельствует о силе, это проявление слабости и непрофессионализма.

А военно-политический обозреватель Егор Лебедок обращает внимание на то, как госСМИ преподносят тех, кто выходит на улицу.

— Как неких маргиналов, склонных к радикальным действиям, — комментирует TUT.BY Егор Лебедок. — Тем самым формируют среди сторонников Лукашенко оправдательный базис для чрезмерного насилия со стороны силовых структур. Информационная накачка по оправданию насилия и даже его требованию (в лице «звонящих в МВД возмущенных граждан» или неких «социологов») резко возросла после визита Лукашенко в СИЗО КГБ. Судя по всему, встреча была провальной или как минимум не оправдала надежд Лукашенко. Последующий рост неоправданного насилия силовиков я связываю с фрустрацией Лукашенко вследствие невозможности разрешить политический кризис. В такой ситуации он вернулся к попытке решить одну и ту же задачу теми же методами — насилием, как и два месяца назад.

В этот же период начался и рост призывов к силовому противостоянию в телеграм-каналах и чатах. С одной стороны, здесь есть вполне объективные причины: оправданный гнев вызвал силовой разгон мирного шествия с массовыми задержаниями 11 октября, применение спецредств в отношении пенсионеров… С другой — не секрет, что в чатах и на митингах появляются представители силовых структур, одна из целей которых как раз и может состоять в провоцировании протестующих. Кстати, применение спецсредств в отношении пенсионеров — это тоже выглядит больше как намеренная провокация для радикализации протестов, до этого такой марш прошел без проблем.

Если мирные протесты сменят свой характер и протестующие ответят насилием на насилие, то, по словам нашего собеседника, это может привести к многочисленным жертвам и «переходу страны на военные рельсы или великий террор».

— Важно отметить, что и сил у протестующих для силового противостояния, прямо скажем, мало, большинство белорусов пока за мирное отстаивание своих конституционных прав. Призывающие к силовому противостоянию разумно говорят, что жертвы уже есть и масштабный террор происходит сейчас (аресты, увольнения, угрозы отобрать детей), поэтому, мол, нужно выступить сегодня. Но все же пока видно, что Лукашенко политически ослаб: и поход в СИЗО, и конституционные реформы, и иные попытки безуспешно выйти из тупика. Заметно ослаблены ключевые организации демонстрации поддержки: профсоюзы, «Белая Русь», БРСМ. Финансовые ресурсы в условиях нарастающего кризиса привязаны к России, которая перешла на выдачу кредитов за исполнение требований. Силовые структуры не стали и не станут сильнее, чем есть. Поэтому время работает не на Лукашенко при текущем развитии событий.

— Чего смогли добиться белорусы за два месяца мирных протестов?

— К сожалению, у многих складывается представление о протесте, удобное для пропаганды, — протесты ассоциируют сугубо с выходящими на митинги людьми и по их количеству судят об уровне. Но белорусский протест — это не «улица», а трансформация системы единоличной власти Лукашенко изнутри. Выход людей на улицу — это лишь один из происходящих сейчас процессов. Конечно, Лукашенко на него реагирует самым активным образом, поскольку большое количество людей на улицах — это разрушение виртуальной реальности тотальной поддержки, которой является любая диктатура для аполитичного обывателя.

Столь длительные мирные шествия граждан имеют значение для противников Лукашенко, не столь активных во внешних проявлениях, но которые важны для социальных процессов трансформации системы власти. И, главное, мирные демонстрации работают на людей в системе власти Лукашенко (конечно, не на высших чиновников), показывают, что это не наркоманы и засланные Западом враги, а белорусские граждане, которые добиваются честных выборов. Выход нормальных мирных людей разрушает виртуальный пузырь бытия госслужащих, в котором демонстранты обязательно должны быть агрессивны и низкого социального уровня. Улыбки и шарики как раз направлены на таких людей — людей в системе власти Лукашенко — а не на силовиков, как многие путают.

Отличием белорусского протеста от украинского в 2014-м или киргизского в 2020-м является то, что он является не только контрмерами, но и конструктивным процессом — формируется гражданское общество, растет запрос на независимость Беларуси, происходит (само)обучение граждан политической жизни и осознание ее важности. Фактически это уже не протест, а политическое движение по становлению демократического государства белорусского народа.

Конечно, описанные выше процессы длительные, их финал — это дело не недели или месяца. Многие опасаются снижения численности выходящих на улицы вследствие усталости людей, погоды, мол, протест «сдуется». Но, как говорил выше, белорусский протест, это далеко не только люди на улицах, а системное явление, которое естественным путем будет переходить из одной формы в другую до своего логического завершения.

TUT.BY

Источник